После отъезда Германа всё стало ещё запутаннее. Мы много чего друг другу сказали за выходные, и я уверена, что половина была правдой только в тот самый прекрасный момент тишины и уединения.
В пятницу нам пришлось пойти к врачу, потому что у меня сильно болел желудок. Помню, я вышла из кабинета, потирая место укола, и мне захотелось, чтобы ничего этого не было. У меня возникло странное чувство, что всё неправильно – неправильно, что в тот день, когда приехал Герман, возникла необходимость пойти к врачу, неправильно, что я не хочу его видеть, мне хотелось закрыться, спрятаться, никого не видеть. Было неправильно всё: дурацкая берлинская погода с почти штормовым ветром и дождем, я в Берлине, новая работа, аптека и продуктовые. Потом я поняла, что я просто была вымотавшейся и мучилась от пмс, но это ощущение неправильности я запомнила.
Потом всё снова стало на свои места. И аптека нашлась поблизости, и лекарство подействовало, и сон в обнимку явно пошел мне на пользу.
Кстати, заметила, что у меня так всегда после переезда. Когда я переезжала в Гейдельберг из Берлина, помню, я уже сидела в поезде, когда меня вдруг поразила мысль, а что, если я сейчас совершаю ошибку? От ужаса я, конечно, не бросилась к дверям, но мысль была неприятная. Вообще у меня первый месяц на новом месте всегда неспокойный, я долго привыкаю-обживаюсь. Вот так непросто жить с депрессией и тревожным неврозом. Психотерапевт в Гейделе сейчас помогает искать психотерапевта в Берлине, а то мои страхи превращаются в суицидальные мысли, а это совсем не гуд.
Мне раньше казалось, что отношения с другим человеком могут помочь справиться с тревогой и депрессией. Психотерапевт тоже говорил, что одному такие проблемы не решить, человеку нужны другие люди, которые могут сказать правильные слова.
«-Это нечто вроде лечения посредством слов, - осторожно объяснил Натт. - Иногда люди обманывают себя и начинают верить в то, что не является правдой. Порой это бывает опасно, потому что человек видит мир в неправильном свете. Притом он не позволяет себе понять свою ошибку. Но обычно некоторая часть сознания все-таки понимает, и правильные слова могут найти в ней отклик...»
Но с Германом я такого не чувствую. Может, потому что я ему недостаточно доверяю. Моя тревога отдельно, отношения отдельно. С Германом я испытываю чувства и эмоции, которые трудно испытывать, когда я в депрессии.
Короче, я пока не очень понимаю, что со всей этой информацией делать. Из-за работы времени и сил разбираться нет. Я засыпаю в девять вечера.